В одиночку, Катара бы никогда не нашла кабинет Хозяина Огня. Конечно, назвать двухэтажный зал с колоннами кроваво-красного мрамора в позолоте, массивными статуями драконов-хранителей, расписными стенами и небольшим фонтаном, обрамлённым подвесными лампадами с мерцающими сферами огня внутри, было попросту кощунственно. Воспоминания о последнем визите Королевского Дворца, во время коронации Зуко, затёрлись, покрылись пылью и выцвели, и потому Катара чувствовала себя ещё более потерянной посреди вычурного, давящего громоздкого великолепия. Лабиринты коридоров расходились бесчисленными поворотами, и везде царила зловещая тишина — звуки шагов утопали в бархате, которым обивали полы и потолки, а метровые гобелены, где царствующие в прошлом Лорды переплетались с драконами, ловили тихие вздохи, впитывали в себя голоса, и эхом отзывались, нашёптывая чужакам слова на незнакомом языке.
Несмотря на обилие факелов, Катара ёжилась от холода, пробирающего до костей; на неё действовала не столько сырость пустынных павильонов дворца, сколько тягучее одиночество. Натягивая рукава простенького платья, вышитого угловатыми, кривыми геометрическими фигурами, традиционными узорами Южного Племени Воды, Катара сжималась под гнётом роскоши — как это её, оборванку, да ещё и не царских кровей, пропустили в жилище заклинателей самого Солнца?

На верный путь её наставил генерал Айро — Катара столкнулась с ним, забредя в совсем уж неизвестное ей крыло дворца. Айро, как всегда, отпускал шутки, перемешанные с мудростями и наставлениями, и заверил, что совершенно случайно забыл ну крайне важный чайничек, а обслуживать посетителей чайной без любимого сервиза — всё равно что в душу гостям плевать. Катара не слишком ему поверила, заподозрив, что Айро следил за нерадивой гостьей, но с радостью приняла помощь и попросила проводить на аудиенцию к Зуко, упрямо продолжая называть его Хозяином Огня. Айро в эти моменты улыбался с прищуром, произносил нечто совсем уж непонятное, мутное, просил Катару не покидать племянника подольше и начинал насвистывать песню о любви, случившейся под опадающими лепестками дерева вишни. Катара краснела страшно, и поскорее поспешила ускользнуть от генерала, его намёков и скрытых советов. Они ведь с Зуко не давали ни единого повода сомневаться в их исключительно дружеских отношениях, Катара не сомневалась. Как и не могла отрицать, что Айро, с его опытом и мудростью, их юные души видел насквозь.

Сам приём, как и почти недельное пребывание в Стране Огня, слились в одну цельную, неразделимую картинку. Отдельные вспышки оставляли отпечатки в памяти Катары — вот она бредёт по заставленному камелиями и гортензиями залу исполинских размеров, вот подхватывает кубок, отлитый из цельного куска золота и пригубляет ароматный напиток, отдающий корицей, вот пытается спрятаться в тёмном углу от пустых бесед и насмешливых взглядов первых красавиц Царства Земли. В отличие от их пышных, многослойных платьев, Катара сразу же решила носить только национальные костюмы, подчёркивая свою принадлежность к Южному Племени и наследию предков, и не подумала, что тёмно-синий наряд, расшитый деревянными бусинками и осколками раковин, выкладывающихся в изображения луны, звёзд и спиралей, будет так сильно выделяться на общем фоне — свою простотой и незатейливостью, если не нищетой. Икиаква, дорогой посол, а, по мнению Катары, назначенная Хакодой нянька, вытащил её обратно на политическую арену менее, чем через полчаса. Подвыпившая Катара успела лишь пару раз отсалютовать кубком Аангу, окружённому плеядой фанаток, но, сколько бы ни пыталась поймать взгляд Зуко, не могла преодолеть препятствия — чиновников и дипломатов, жаждущих побольше разузнать об экономическом потенциале Южного Полюса. 
Праздник в честь годовщины окончания Столетней Войны закончили праздничным фейерверком, и Катара, нахмурив брови, старалась перебороть желание выбраться на сцену и произнести речь. О том, как лицемерно с их стороны восхищаться чудесным салютом, для устроения которого у нескольких дюжен деревень отняли право быть сытыми.

С Зуко она не смогла увидеться ни завтрашним днём — и слава духам, уберёгшим её от позора показать во всей красоте свои страдания от похмелья, ни на день после завтрашнего. 
Наивно было полагать, что им позволять побыть наедине.

— Когда ты в последний раз ложился спать?
Привалившись к дверному косяку, Катара появилась в кабинете Хозяина Огня без стука. На этот раз Зуко был одет проще, не в парадную рясу с доспехами и наплечниками, а в более простой костюм — Катара с тоскою вспоминала дни их путешествий и партизанства, когда не было условностей, не было необходимости блистать на людях и изображать из себя картинки с красочных манускриптов. Она собиралась подождать его в кабинете до полудня, пробрасться тайком, но уже в ранний час, немного погодя после восхода солнца, Зуко бодрствовал, скрючившись над заваленным бумагами столом. В солнечном ореоле, отбрасывающем блики расплавленного золота на его лицо, он казался ещё старше. Трудно было поверить в то, что всего лишь год назад он принял свой титул и обрёл честь.
Трудно было осознать, что они не виделись почти что год.
— Ты так загубишь себя, Зуко, — выдохнула Катара ему в спину, когда подошла сзади и обняла, крепко обхватив руками. Щека коснулась жёсткого материала, из которого было сшито кимоно — всё в Стране Огня было жёстким, готовым к бою. Но даже через толстый слой ткани она ощущала его жар, и, прижавшись так близко, слышала, как размеренно, спокойно бьётся сердце. Когда Зуко хотел, он всегда умел держать себя под полным контролем. Катара в этом ему завидовала — немного.
— Я скучала, — добавила она, аккуратно потираясь носом о лопатку. Изначально, её визит в Страну Огня был вызван желанием побыть с Зуко перед отъездом на Северный Полюс хотя бы несколько дней, а теперь их лишали и этой слабой надежды.
Нечестно. «Нечестно!», вот что думала Катара, а изменить ничего не могла. И потому просто продолжала прижиматься к нему со спины, обхватывая руками так сильно, как будто Зуко вот-вот готов был раствориться призраком в пучке рассветных лучей.
Его присутствие умиротворяло.
[icon]https://i.imgur.com/uSGCjLj.jpg[/icon]

Отредактировано Katara (2019-12-28 23:30:53)

Robot Koch feat. Susie Suh — Here With Me

— Значит, ты не ложился спать давно.
Зуко выглядел осунувшимся и подавленным — всё в его облике кричало о недостатке сна. Катара знала прекрасно, что он попросту не позволял себе отдыхать и изматывал собственные тело и дух, преследуя великие и грандиозные цели, как когда-то преследовал он без устали Аанга. Знала она и не понаслышке, что происходит, когда самые рьяные борцы отказываются от пищи и удобной постели; так и Аанг когда-то слабел и слабел перед финальной битвой с Озаем, не в силах заснуть или выдохнуть, позволить себе войти в состояние гармонии с окружающим миром, тем самым, что он пытался защитить. Как, всё-таки, были они с Зуко похожи в некоторых вещах — только если Аанга Катара могла убедить, если к её мнению он прислушивался по-настоящему, то переспорить Зуко казалось невозможным. Она перехватила его шершавую ладонь, проводя по ней своими смуглыми, тонкими пальцами — представить Зуко, склоняющегося над бесчисленными бумагами в попытках составить не грубый и ярый, а вежливый и умело балансирующий ответ, было почти что забавной задачей. Он не был создан для длинных запутанных выступлений с пустыми обещаниями или муторных переговоров. Уверенные, бескомпромиссные вдохновляющие речи, резкие решения и тотальные перемены — вот в чём заключалась его стихия, а он учился быть не всепоглощающим пожаром, а слабым фитильком свечи.

— Мне кажется, твой дядя догадывается о нас, — честно и без прикрас призналась ему Катара, укладывая голову на плечо Зуко, — было бы удивительно, если бы он не догадался. Я так надеялась увидеть тебя после приёма... Посиди со мной.
Ей пришлось с силой потянуть его к дивану — в Южном Племени такого размера были самые крупные умиаки, только уже. Парчовая обивка цеплялась за сукно платья, но Катара больше не рассматривала зал, скромно именующийся «кабинетом», а смотрела только на Зуко. Ей хотелось запечатлеть как можно больше из их встречи, запомнить его терпкий запах, сдвинутые хмурые брови, от которых по лбу разбегались морщинки, ослабший голос, сквозь который сквозили уверенность и твёрдость духа. Сейчас защита и поддержка требовались Зуко, но Катара помнила, с каким трудом принимал он любую помощь, даже от любимого дяди. Пока что Катаре лишь удалось усадить его в тень, подальше от столов с манускриптами и чернилами, и принести поднос с чаем. Генерал Айро и его предусмотрительность.
— У твоего дяди лучший чай на всех континентах, — с лишней весёлостью заявила Катара, — подогреешь две чашки?

Назревал неприятный разговор. Впрочем, они вообще старались избегать неприятных разговоров о смутном будущем, рассеивающемся в утреннем тумане за несколько секунд. Никто из них обоих не знал, что таил день следующий и сколько времени вместе оставалось у них, а часы раз из раза сокращались.
— Я уезжаю на всю зиму, — наконец, ответила Катара. Она зажмурилась от приятного травяного аромата от чая — кажется, это была генмайча, отдающая тыквой — и от тепла, зарождающегося в груди. — Мы договорились с Аангом, что Аппа отвезёт нас на Северный Полюс. Будем восстанавливать дворцы и мосты, построим смотровые башни — проект амбициозный. У одного из инженеров из Царства Земли появилось несколько идей, как можно лучшим образом укрепить крепостные стены города. Мне хочется повидать своего учителя, Пакку, а потом... А потом я не знаю. Может быть, вернусь домой.
Катара отставила пиалу. Из кособокой чашки продолжал идти пар, но теперь она уселась вполоборота, так, чтобы смотреть в глаза Зуко.
— Что, в общем-то, забавно. Теперь, если я думаю о доме, то в голове всегда всплывает твоё лицо. Ты очень устал, Зуко. Тебе нужно прилечь, хотя бы ненадолго — обещаю разбудить, если заснёшь.
Катара лукавила, но себя не выдавала — или предпочитала думать так.
[icon]https://i.imgur.com/uSGCjLj.jpg[/icon]

Сейчас Катаре было невозможно поверить, что когда-то Зуко считался безнадёжным магом огня — не могла она убедиться в этом и оглядываясь назад, на первые их встречи с пятнадцатилетним мальчишкой, обезумевшим от мнимого предназначения. Конечно, в те времена, когда Аанг только-только вырвался из ледяной тюрьмы, сила Зуко брала своё начало в гневе и ненависти, в желании разрушать и причинять боль, и, соответственно, той мощью, о котором мечтали такие маги, как Азула и Озай, обладать не могла. Но, со временем, Зуко разубедился в прежних лживых верованиях и нашёл истинный источник сил — магию драконов, созидательный огонь, пламя, дарующее жизнь. Катара лично наблюдала за тем, как изменялась не только магия Зуко, но как менялся и он сам; как его движения становились плавнее и резче одновременно, как он начинал двигаться в такт биения сердца, как не выжигал огонь ударами кулака о кулак, а выдыхал его и вдыхал.

Он с таким сосредоточением подогревал пиалы, что Катара заволновалась — вдруг увлечётся, а фарфор треснет? Тогда Зуко обожжётся, но теперь у него была она, Катара, и, если бы только он ей позволил, она излечила бы, наложив ледяную корочку, загладив рубцы и шрамы.
Но Зуко был ещё слишком горд и топился в одиночестве. Аанг шёпотом рассказал Катаре, что во дворце переменилось всё — Зуко даже досье на сборщиков фруктов тщательно проверял, а перед каждой трапезой с таким мученическим лицом смотрел на еду, будто его уже отравили. Аанг сокрушался, что для него проживание во дворце королевской семьи Страны Огня обходилось слишком тяжко, и гнетущая атмосфера, в совокупности с вечной угрюмостью Зуко, давила и разубеждала, отрезвляла от сладкого вкуса победы.
«Не думал, что он может стать ещё ворчливее и невыносимее, чем раньше», — по-детски обиженно бубнил Аанг, а Катара пыталась рассмеяться, не показывая, как сильно переживает она за Зуко.

Не то чтобы Катара никогда не думала о тех вещах, что озвучил Зуко; уже не принц, а Хозяин Огня. И всё же её водянистые глаза широко раскрылись, зрачки задрожали, будто бы она вновь стала той маленькой девочкой, вот-вот готовой зареветь и неспособной постоять за себя.
— Зуко, — нервно сглотнула Катара, — что ты несёшь? Я...
Но Зуко был страшным упрямцем, равных ему она не встречала. Они могли бы спорить до бесконечности — о Северном Полюсе и том, кого именно снарядили в экспедицию, о вечности и мимолётности момента, и о мудрости генерала Айро, о том, что он направлял и подсказывал, но не приказывал. Выбор всегда оставался за самим человеком и только им; вопреки жизни и, порою, назло судьбе.
Заключив ставшее родным лицо, с острыми чертами, о которые можно было резаться, Катара Зуко поцеловала.

Поцелуй вышел солёным на вкус, немного сбитым, прохладным — она несла с собою воспоминания о доме, об айсбергах, что встречала по пути на праздник, но согревал он лучше чая. Катара и не старалась вложить в него всю горечь и тоску, что испытала, пока была разлучена с Зуко, получилось как-то само. Она не догадывалась о том, как сильно скучала по Аангу, пока не стиснула его в объятиях; он возмужал, стал выше, и скоро должен был перерасти и её, а над верхней губой пробивались первые усики. Что-то внутри Катары глухо отозвалось, и она, подобно матери, отказывалась признавать, что чадо выросло, готовилось отправляться в свободное плавание, открытый мир. Отпускать Аанга Катаре было тяжело, но ещё тяжелее — путешествовать без Сокки. Иногда, беззвёздными ночами, ей снились его глупые шутки, а по утру она ждала очередных грязных носков, постирать, и, только осознавая, что в лагере оставались они одни с Икиаквой, подтягивала колени и утыкалась в них носом. Одиночество становилось постоянным спутником посла — сколько бы друзей ни заводила Катара, после торжественных обедов ей приходилось уезжать и гадать, успеет ли она и во второй раз встретиться с этими чудесными людьми, или, может быть, вернувшись на то же место вновь, её встретят могилы или переменившиеся взрослые.

Но ничто из этого не шло в сравнение с тем, как она скучала по Зуко.

Поначалу Катара запрещала себе думать о нём совсем — мысли уносили её далеко за пределы нефритовых залов Царства Земли, где шли переговоры. Там, на войне, у них были редкие минуты, когда они прятались за гобеленами деревьев, опасаясь, как бы кто не узнал. Теперь же у них не было права открыто заявить об отношениях в первую очередь потому, что отношений этих не существовало — ничтожные крупицы, отведённые на тишину, в которой Катаре хотелось отдохнуть. Знать, что он её защитит.
— Мы так долго искали путь друг к другу, — крайне серьёзно сказала Катара, заглядывая Зуко в глаза; одной рукой она поглаживала его щёку, вторую не сдвигала, опасаясь задеть шрам, — так долго отказывались признавать, так долго боролись за свободу. Я не хочу представлять мир, без тебя, и не буду. Но ничего не получится, если ты решишь отпустить меня.
Зажмурившись, Катара упёрлась лбом в его, отчаянно пытаясь совладать с бешено колотящимся сердцем. Как-то неправильно получалось — это она должна была выступать в роли гавани спокойствия, должна была заботиться о Зуко, а в итоге ей самой требовалось, чтобы он стал для неё этой опорой.
[icon]https://i.imgur.com/uSGCjLj.jpg[/icon]

Во время войны, пускай и подходящей к концу, эти отношения казались воплощением надежды. Надежды на то, что представители враждующих наций могут полюбить друг друга и не оглядываться на ошибки, совершённые генералами; надежды на то, что жестокие, бессмысленные в своей бесчеловечности игрища сильных мира сего души простых людей не затрагивали. Катара, ненавидевшая магов огня с самого детства, постепенно разглядывала в бедных, страдающих от непомерных податей крестьян таких же жителей деревень Царства Земли, понимала, что от ужасов, творившихся по прихоти Озая, страдали и сами уроженцы огненных земель, теряли близких и оплакивали родных. Катара всё чаще вспоминала их с Зуко недолгую встречу и первый долгий разговор, когда она узнала, что и огненный принц в раннем детстве лишился матери — вот они, те самые невидимые нити, что проводили параллели между врагами и делали из них друзей.

Как бы там ни было, во время войны перед спутницей Аватара и наследным принцем стояли совершенно иные задачи. Все силы они прикладывали к обучению Аанга, поддерживали его и подготавливали к финальному сражению; а редкие моменты наедине они разделяли в зарослях и укромных уголках, где могли встречаться безлунными ночами. Тогда у Катары кружилась голова, и адреналин нещадно играл в крови, пока горячие поцелуи Зуко согревали её сердце; всё казалось каким-то нереальным, ненастоящим, и растворялось по утру дымкой росы. Теперь же их любовь наталкивалась на вполне ощутимые и материальные преграды, и одной из высочайших скал был характер самого Зуко. Катара всегда понимала, что просто с ним не будет — пережитое накладывалось на отпечаток постоянного, и Зуко, как фигуре публичной, предстояло трижды обдумывать каждый свой шаг. И всё-таки Катара пошла на этот риск, решилась без сожалений и лишних обдумываний. Она любила его, а, значит, готова была оставаться рядом. Даже если Зуко грозился стать ещё скрытнее и угрюмее чем раньше, что, конечно же, Катара ставила под большие сомнения — можно ли быть мрачнее?

Она сдержала смех, довольно жмурясь и потираясь носом о нос Зуко. Да, ей ли не знать, как ненавидел проигрыши Хозяин Огня и с какой болезненной одержимостью относился к неудачам в поимке Аватара. Да и в сам кабинет, тонущий в дорогих парчовых тканях, заглянуло солнце, будто откликнулось на зов души, тоскующий по свету.
Разве что к вопросу Зуко Катара отнеслась со всей серьёзностью — нацепив на лицо маску достопочтенного посла Южного Племени Воды, она чуть отодвинулась и заглянула прямо в глаза Зуко, где могла разглядеть крошечные, трепещущие огоньки — удивительную решимость и отголоски тревоги.
— Зуко, — начала Катара, сжимая его горячие пальцы в своих прохладных ладонях, — я верю тебе не потому, что люблю тебя. Вернее, я люблю тебя, и, конечно, поэтому доверяю твоим словам. Но я верю в тебя и по-другому — как в правителя, лидера целой страны, мага, который сможет стать поистине мудрым предводителем своих последователей. Я знаю, что ты найдёшь верное решение, и не станешь опираться на лживые доносы или беспочвенные советы. Тебе тоже следует побольше верить в себя.

Катара закусила губу, обдумывая следующее своё предложение.
— Помнишь тот раз, когда мы остались наедине в пещере? Я тут подумала... — Катара немного замялась, а после чуть отодвинулась от Зуко, вжалась в спинку дивана и тихо кашлянула, — ...мы проведём на Северном Полюсе целую зиму. Я могла бы добыть целебной живительной воды из того оазиса, где... где случилось наше сражение. И могла бы исцелить твой шрам.
Она поспешно вскинула голову и слабо улыбнулась.
— Если ты, конечно, этого хочешь.
[icon]https://i.imgur.com/uSGCjLj.jpg[/icon]

От внезапного вопроса, заданного Зуко, Катаре стало и смешно, и стыдно. Стыдно — ибо она сама первой затронула болезненную тему, подводя разговор к щепетильным моментам. Пожалуй, Зуко действительно мог расценить её предложение как завуалированную попытку сообщить непритязательную истину: шрам делает его уродом, напоминает о неудачах и поражениях, заставляет держать в уме, что когда-то Зуко был изгнанником. Что когда-то собственный отец и родина отвернулись от него за один проступок.
Смешно ей было больше. Зуко волновало не мнение подданных и не их отношение к шраму как к какому-то политическому заявлению, вызову, а мнение Катары о его внешнем виде. Имидж у Зуко был непритязательным — вспыльчивый, противоречивый и склонный к разрушению, он не отличался выверенной дисциплиной. Военные старой закалки могли расценивать его горячность как неуважение к традициям предков, а, значит, они отказывались смотреть вперёд, настолько далеко, насколько мог Зуко.
Думал ли он о том, что ожог указывает всему военному совету на то, через что прошёл Зуко? Заставляет их держать в уме, что никому не под силу сломить его?

И всё-таки она была перед ним виноватой, выдвинув предложение.

— Иногда ты такой глупый, — покачала она головой, расплываясь в детской улыбке,  — девочкам нравятся мальчики со шрамами. На самом деле...
Сейчас он выглядел таким юным. Ещё несколько минут назад неподъёмные обязанности и государственные долги старили пылью от свитков его лицо и душу, а теперь Катара вспоминала, каким юным был Зуко на самом деле. Немногим старше её. Немногим старше Аанга, но Зуко приходилось тяжелее.
Аанга все любили и уважали. Зуко — больше терпели и учились принимать.

Как бы ей хотелось забрать часть его тревог. Часть его боли.

— ...на самом деле, я не могу представить тебя без ожога. Он кажется мне частью тебя.
Это было совершеннейшей правдой. Катара вообще научилась понимать, что трещины, изъяны, травмы и потери — вот что делало героев героями, а людей — людьми. Отрицая свои тёмные стороны и своё прошлое, ты отрицал самого себя.
Она пододвинулась к Зуко, аккуратно поднося пальцы к давно сгоревшей коже, как когда-то давно, в соляных пещерах Ба Синг Се. Только на этот раз она дотронулась — легко и невесомо. На этот раз Зуко ей доверял.
— И не плохой частью. Не меткой. Не напоминанием. А торжеством... торжеством над жестокими законами и над жестокостью твоего отца.
Она убрала ладонь и, неловко улыбаясь, потёрла запястье.
— Со шрамом ты ещё красивее. Как бы это ни звучало.

Оставался лишь один вопрос.
— Но ты должен пообещать мне, что если он станет тебе докучать... если будет болеть... ты мне расскажешь. И я помогу тебе справиться с болью, помогу сгладить её, а шрам останется.
Катаре хотелось, чтобы он не закрывался от неё, а напротив — делился мыслями, тревогами и опасениями. Может, он мнимо полагал, что, утаивая проблемы, оберегает её, но Катара не нуждалась в защите. Она выросла за войну и стала сильной, но Зуко всегда был сильнее её. Был сильнее всей команды Аватара вместе взятых, и из-за этого и топил себя.
Катара не могла позволить ему утонуть. Он должен был оставаться с ней, а она — с ним, как и обещала.
— Не стоит причинять себе ещё больше боли. Мир и так отлично справляется с поставленной задачей.
[icon]https://i.imgur.com/uSGCjLj.jpg[/icon]

Отредактировано Katara (2019-12-30 19:47:23)