[indent] «Ты заплатишь за это…»
[indent] Это обещание расправы так и осталось в его сердце нерушимой печатью и тяготило всю дорогу до Нидавеллира. Обещание мести — все, о чем он мог думать и чем жил после разрушения «Стейтсмена». Корабль исчез в звездной пыли в бесконечной космической темноте, но Тору казалось, что частичка его самого так и осталась там, на борту, и в какой-то степени еще жила… Точнее переживала тот ужас, какой Тор испытал, осознав, что проиграл эту битву. Черный Орден не пощадил никого, ни женщин, ни детей, ни стариков — в основном лишь они и были на корабле, спасаясь от Хелы, от Рагнарека, который им, казалось бы, удалось избежать.
[indent] Даже Локи не смог, что до сих пор не укладывалось в его голове. Тор не мог принять до конца эту смерть, он не верил. Не мог поверить. Не хотел, скорее даже, признаваться в том, что снова потерял младшего брата, но уже безвозвратно. Пугающая пустота в груди, там где раньше разливалась сила природы, нашедшей свое отражение в громе и молниях, разрасталась внутри словно огромная дыра. Прошитый насквозь своими утратами, Тор постоянно держал руки перед собой скрещенными, будто хотя бы так мог закрыть эту зияющую, но никому не видную рану. Почти никому… Ракета, будучи хорошим кроликом, попытался как-то приободрить Тора, но все его вопросы лишь напомнили Громовержцу о былых утратах, заставили пролить слезы, каких никогда не проливал - не горя, не радости, а абсолютного, тихого как штиль отчаяния.
[indent] «Что мне еще терять?..»
[indent] Теперь Тор знал, что от судьбы не убежишь. Норнов не обманешь, и Урд шептала Верданди, что так надо… И Скульд обрекла Тора на самый страшный долг, какой только можно себе представить — долг отомстить, потому что больше уже просто нечего сделать. Весь мир Громовержца сошелся к одной единственной цели, разбитой на несколько не особо героических задач. Его приключения всегда были поводом для сказаний и легенд, но этот путь к Нидавеллиру был лишь промежуточной остановкой перед последней, главной битвой, в которой и победителей не будет.
[indent] Гореть живьем в космическом холоде в пламени звезды — незавидная участь, посильная немногим созданиям во Вселенной. Тор был одним из тех титанов, которому такое по плечу, но в какой-то мере он даже не задумывался о риске, на который себя обрекает. Он должен был заполучить оружие. Должен был хоть как-то найти в себе те силы, которые у него отнял страх перед Таносом. О, страх — прежде невиданный Тором враг. Бесстрашный, всемогущий Тор Громовержец боялся разве что отца когда-то, и то, успел в забвении горячей юности и собственных воинских побед позабыть о нем, пока Один не изгнал из родного дома. И даже тогда, больше неверия, больше удивления он испытывал, но не страх. Страх не справиться в последний раз, как не справился, защищая свой народ.
[indent] Раньше Тор точно знал, что все наладится, что все исправится, бояться нечего, ведь судьбы к нему благосклонны. Он ошибался и поплатился за это абсолютно всем, что ценил и любил когда-то. Такую боль могли снести разве что боги, но Тор не был богом в прямом смысле слова.
[indent] «Мы не боги. Мы рождаемся, живем, умираем, так же как люди» — сказал отец однажды Локи. Тор присутствовал тогда в зале, в тени, скрываясь от чужих глаз, потому что…
[indent] Холод прошелся по его спине в последний раз, когда пламя звезды выжгло из него все силы. Он мог бы кинуться за братом в пропасть под Асгардом, он мог бы защитить его в Свартальвхейме, если бы был действительно сильнее, он мог бы спасти от Таноса. Мог бы. Мог бы… Сознание оставило его и вернулось лишь когда к нему воззвала сила Стормбрейкера. Гром-секира, оружие королей, способная концентрировать силу Темного измерения и вызывать Бифрест, подарила ему новый импульс жить, когда жизнь почти оставила. В своем темном царстве, так похожем на Хельхейм, призраки его прошлого шептали ему горестно о том, что он виноват во всех бедах Асгарда и своей семьи, отступили под звуки ливня. И грянул гром…
[indent] Тор почувствовал, как по венам вновь течет эссенция урагана, как его сердце начинает стучать в барабанном ритме, отбивая минуты до сражения, в котором снова будет самим собой — Разрушителем, как и напророчили ему судьбы. Пускай так, если отомстит за них всех. Если сможет отомстить за брата. И за себя, за того наивного аса, каким был когда-то, чьи мечты о светлом будущем погрязли в крови под ногами прихвостней Таноса.
[indent] — Тор, эй! Тор! — Ракета упрямо шлепал его по щекам лапой, не щадя сил. Тор едва чувствовал хоть что-то, но он и так уже приходил в себя.
[indent] Кряхтя, Тор приподнялся на одном локте с холодных металлических плит космической станции, где вновь оказался. Он помнил себя в центре механизма на платформе у звезды, а теперь лежал ничком со звоном в ушах от падения в кузне. Голова еще немного кружилась, но он точно замечал перемены вокруг — станция ожила, загудела, пускай и не так сильно, как могла бы, будь на месте все ее населявшие гномы. Лишь Эйтири, такой же последний царь, как и Тор, стоял неподалеку, вопрошая глядя на Тора и на новое оружие в его руке.
[indent] Еще тяжело дыша, Тор посмотрел на Стормбрейкер, что сжимал уже инстинктивно до боли в пальцах. Огромное лезвие заполыхало бело-синем пламенем, едва разноцветные глаза Громовержца скользнули взглядом по идеальному рельефу уру-металла. Но рукоять была не металлической, а деревянной. Тор нахмурился и посмотрел на стоящего неподалеку Грута. Юное деревце пожертвовало ему свою руку, чтобы создать Стормбрейкер. Обомлев от удивления, Тор тут же почувствовал прилив не только сил, что исходили от секиры, но и благодарности, теплом окутавшей его душу — в такие моменты он вопреки всему еще верил во что-то хорошее. Не мог иначе, даже когда и не желал сам.
[indent] Встав на ноги, Тор распрямил спину и взялся за Стормбрейкер двумя руками.
[indent] — Спасибо, Грут, — сказал он хрипло, важно кивнув новому другу. — Твоя жертва не будет напрасной, клянусь.
[indent] Деревце молча кивнуло ему в ответ, смотря на рослую фигуру Тора снизу вверх не то с почтением, не то с болью. Конечно, это было больно, терять частичку себя, что материально, что духовно, и Тор еще собирался отблагодарить деревце за этот дар.
[indent] — Что дальше? — спросил Ракета, и Тор сосредоточил взгляд на секире. Взяв ее в одну руку, он проверил баланс оружия, как оно держится в движении, как им размахивать, чтобы не потерять силу удара. Он начал крутить его вокруг себя, петлями вырисовывая в темноте станции белым светом символ бесконечности, пока вдруг не взмахнул оружием к потолку, призывая с бешеным рычанием силу молний. Те сорвались в разные стороны, исторгнутые раненным сердцем Тора как от эпицентра взрыва, высекая из воздуха его броню на руки и выжигая из пустоты небытия алый плащ за спиной, что был знаменем его силы испокон веков.
[indent] — Дальше… — произнес Тор, глядя на секиру над собой. Куда дальше? Темная магия Всеотца пробудилась вместе с ним, раскрыла ему тонкие нити жизни, что протекали от корней Иггдрасиля к его величественной кроне. Он знал, что дальше.
[indent] — Дальше мы идем сражаться в Мидгард! — заявил он уверенно, опуская руку с секирой и махнув свободной Ракете и Груту. — Вперед, друзья! Хватайтесь за меня, нам надо спешить. Эйтири! — вдруг обернувшись к последнему гному, Тор запнулся, осмотрев старого друга с только им двоим понятной печалью. — Благодарю тебя за твои услуги, царь цвергов. Танос поплатится за то, что сделал с твоим народом. Твое оружие станет последним, что он увидит.
[indent] Эйтири подавил порывистый хриплый стон, мужественно сдержав в себе свою боль от сказанного. Он бы и сам мог пойти сражаться, но без рук гном был беспомощен в бою, это знал как он сам, так и Тор, поэтому его воплощением в последней битве и в самом деле должен был стать Стормбрейкер.
[indent] — Удачи тебе, Всеотец, — сказал Эйтири, поклонившись.
[indent] «Всеотец», — повторил про себя невольно Тор, и расеяно кивнул, поспешно отвлекаясь от сказанного, чтобы сосредоточиться на предстоящем — перемещение на Землю могло им дорого обойтись, если Тор не справится с потоком темной магии, как Хеймдаль. Ракета забрался ему на плечи, Грут зацепился за его пояс, и Тор направил секиру на открытую площадку кузни, чувствуя как за спиной его нарастает сила Бифреста. Та ударила в него, сметя с ног, Грут и Ракета заверещали, не ожидая такой сильной энергии, и вцепились в Тора как в последний оплот перед гибелью.
[indent] — Держитесь! — крикнул он, пока его голос не потонул в реве Радужного моста.
[indent] Подхваченный им, Тор и сам как будто полетел вперед, уже по своей воле. Он направлял поток энергии, который призвал, он его контролировал и мог выбрать через какие звезды ему пронестись кометой, чтобы добраться до любимого им так сильно Мидгарда. Там был бой, там сражались его друзья. Туда стремился Танос, Тор знал это, чувствовал, не осознавая до конца, как именно. Магия Одина, теперь его магия, тянула его к решающему бою всех Девяти миров.

***

[indent] Тор снова чувствовал себя непобедимым. Богом, которому нет равных, богом, которому ничто не преграда. Полчища аутрайдеров он сметал одним ударом, и пускай их были тысячи, Тору было достаточно мощи Стормбрейкера, чтобы разметать их ряды как тряпичные куклы и сжечь дотла. Он не щадил их, хотя свою ярость берег для самого главного врага, но даже этого пренебрежительного режима боя хватало, чтобы разрушать целые космолеты. Словно живой таран, Тор прорезал металлическую обшивку, разрушал все внутри, выжигая бело-синим пламенем своей души в Стормбрейкере все, что попадалось по пути…
[indent] И вот он увидел Таноса.
[indent] И вот его ярость вдруг сконцентрировалась в его сердце, плавно перетекла в сильные руки, что до боли сжали рукоять секиры. Тор завис в воздухе высоко над лесом Ваканды, закрытый световой завесой. Его еще не видели, но он уже видел все, что произойдет дальше.
[indent] Собственное обещание мести звучало где-то внутри его сознания, вибрировало будто дрожь самой земли в Вальхалле и Хельхейме, подгоняло устремиться в последний бой на Земле в последний, быть может, раз. Не важно! Все не важно, только смерть врага. Позволив ярости затмить его глаза, выбелить их свирепым сиянием молний, Тор ринулся к лесу, направив секиру на Таноса. Столп молний врезался в Безумного Титана, сбил его с ног, заставил испугаться, и тогда…
[indent] Тогда Тор вложил в свой бросок секирой все силы, какими только обладал в тот момент — отчаянно, резко, беспощадно, вложив в один бросок мечты и боль, все пережитые горести и радости, свою надежду, свое будущее, все завертелось колесом судьбы в виде Стормбрейкера, схлестнувшегося с потоком энергии всей Перчатки Бесконечности.
[indent] Удар дошел до цели. Секира врезалась в грудь Таноса, и Тор как во сне приземлился перед врагом, неотрывно глядя на него потухшим взором — и хотя один глаз его был электронным, карим, а второй, небесно-голубой, — одинаково его взгляд отражал самую естественную, дикую и слепую жажду мести.
[indent] — Я же сказал, ты поплатишься за это.
[indent] Что-то темное тогда пробудилось в Громовержце. Что-то бесконечно мрачное. Быть может, это было все, что ему осталось, после того как сгорел ради оружия и выгорел в последней битве, вложив всю ярость урагана в замах секирой. Он остался пуст, и дыра в груди, которую оставил там Танос, отняв у него всех, кого Тор любил, стала эфемерным содержанием его самого, от и до. Ни любви, ни надежды, ничего не осталось, только жажда причинить страдания и боль, беспощадную, всеобъемлющую боль!
[indent] Взяв Таноса за шею, Тор вдавил секиру в его грудь почти по рукоятку, прорезая все прочные мышцы титана к самому его сердцу.
[indent] «Смотри в глаза… Смотри в глаза!» — подумал он тогда, себя не помня, выискивая взор Таноса, чтобы запечатлеть, как жизнь покидает его.
[indent] Так же покидает, так же медленно, как Локи.
[indent] — Надо… надо было… по голове, — хрипит Танос, и Тор даже не понимает, о чем речь, когда титан поднимает руку с Перчаткой.

Отредактировано Thor Odinson (2019-10-31 15:43:05)

[indent] Страх – старый друг или новая знакомая. Тор мог вспомнить сотни моментов, когда должен был бы бояться. В каждой его битве был смертельно опасный враг. В каждом его решении был смертельно опасный риск. В каждом его решении крылась смерть для тех, кого он даже не знал лично, так было раньше и так будет дальше, что страшнее всего. Тор почти почувствовал этот страх, осознал и осмыслил как что-то отдельное от себя, как новоявленное существо, материальную силу, выраженную в мгновении времени, когда Танос вдруг поднял руку с Перчаткой.
[indent] «Нет…» собственный внутренний голос никогда не звучал столь растерянно. Тор хотел было сказать это короткое слово вслух, оно уже срывалось с пересохших губ, как если бы надежда остановить Безумного Титана была и в самом деле досягаема. Холод этого мгновения не мог сравниться и с тысячью морозных зим Йотунхейма. Ничто не было столь ощутимым, столь пугающим и столь неизбежным, как предстоящий Щелчок…
[indent] Тор не успел ничего сделать. Он еле вырвался из оков своей дикой ярости, как вдруг фиолетовая шея титана расходится алой кровавой раной на его глазах. Кровь хлестнула багряными брызгами на черные, выжженные в пепле «Стейтсмена» латы. Обомлев, Тор отпрянул всего на пол шага, округленными от удивления глазами смотря, как падает к его ногам труп, прямиком на секиру, еще больше вдавливая острое лезвие к заветной цели – затихающему сердцу врага.
[indent] Ошеломленный произошедшим, Тор прислушался к вопящему своему сознанию, в котором в одно мгновение воскрес знакомый до боли голос. Убийцей был не он сам. И голос его был настоящим. Так и застыв на месте, Тор поднял взгляд с рухнувшего Таноса наверх, к родному с детства взгляду.
[indent] Казалось, Тор оглох, и если и слышал что-то его разум, он сам, воплощение эмоций и бури, которой поражал миры через гром и молнии, не мог различить и слова, произнесенного младшим братом. Младшим братом. Как это возможно?
[indent] Глаза обманывали его, пожалуй, иначе это никак не объяснить. Даже электронный новый глаз мог подвести, даже настоящий мог быть затуманен горем и болью утраты. Его память могла восполнить пустоту, вернуть силуэт и усмешку, даже тон, с которым Локи порой с ним разговаривал, но не настолько явственно. Не настолько по-настоящему.
[indent] Что за темная магия? И почему же так больно?..
[indent] Сердце споткнулось в груди бога, механизм дал сбой. Он всегда был лишь инструментом в руках судеб, чтобы вершить их волю, волю Одина, волю предков, и, кажется, впервые за долгое-долгое время просто перестал быть прежним.
[indent] Всего одного мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы перемениться полностью в лице, не мигая глядя на стоящего напротив. Тихий, прерывистый вдох сменяет такой же тихий и медленный выдох.
[indent] Штиль перед бурей, так ведь это называется? Тор никогда не являл штиль собой, никогда его поведение не отражало такую погоду, как сейчас. Его немного трясло. Совсем чуть-чуть, как подрагивает поверхность воды от далекого-далекого стука чего-то невероятно тяжелого, непрерывного и беспощадного, и страх остался лишь один - ошибиться. Все потеряло смысл, все лишилось какой-то ценности, только абсолютно первичное по своей важности желание убедиться, что Локи и в самом деле стоит напротив. Он не мог сейчас ошибиться, ведь проклятое на вечность сердце верило, что все взаправду.
[indent] И не раздумывая Тор обошел труп перед собой, зафиксировав стальной взор на глаза напротив, подошел близко, словно накативший на побережье ветер, резко окутав своей силой все пространство вокруг, как если бы небо могло обнимать – он схватил Локи и постепенно, одна рука за другой обхватил брата поперек туловища и за плечи, наконец выдохнув.
[indent] Выдохнув всю свою невыносимую грусть, всю ту ярость, с которой летел, сломя голову, к своей же погибели, все, что терзало душу на пути к Мидгарду. Крепко зажмурившись, Тор стиснул объятия чуть сильнее, не зная, что именно сказать вслух – пока что ему надо было больше жизни просто почувствовать, что перед ним не фантом его памяти и не иллюзия какого-то бессердечного мага, а его живой брат.

Отредактировано Thor Odinson (2019-11-03 00:24:30)

[indent] Угрюмо рыкнув, Тор отпустил брата и толкнул его в плечо, по-дружески и безобидно, важно указав на него пальцем этак с укором. Да и повод был более чем существенный. Братские шутки и иллюзии перешли на совершенно новый уровень уже десять лет как, но Тор до сих пор не воспринимал их как что-то привычное, с чем надо было смириться. Возможно, в силу своей слепой веры в их семейные узы и прежде вполне очевидное содружество, Тор и не знал всех подлостей, которые устраивал брат, чтобы насолить своему старшему, но такое…
[indent] Такое Тор и представить не мог даже в страшном сне. И сколько бы вещими те ни были, осознать происходящее все еще было сложно. Шутка, правда или все вместе? Он слишком хорошо все помнил и не понимал, как снова оказался так легко обманут. Ложь с недавних пор была серьезным ударом по самолюбию Тора, не говоря уже о настрадавшемся сердце, уж больно много ему врали, как оказалось.
[indent] — Не игрушка, а Гром-секира, — ответил Тор призывая оружие в свои руки назад со звонким шумом, который иначе как электризующим назвать было сложно, — последнее оружие, выкованное Эйтири.
[indent] В руках Громовержца, Стормбрейкер вспыхивал пламенем и искрился молниями, да и сейчас показал себя во всей красе, будто специально демонстрируя и хвастаясь сокрытой в нем мощью. Залюбовавшись на миг своим оружием, еще заляпанным кровью врага, Тор шумно вздохнул и выжег на секире всю «грязь», что на нее налипла, не желая даже капли этой мути на своем оружии. Закончив за пару секунд очистку лезвия с шипением резвых молний, обвивающих секиру, Тор закинул ее себе на плечо и сосредоточил внимание на самом Локи.
[indent] — Что это было? — спросил он хмуро, указав второй рукой на Таноса. — Он задушил тебя у меня на глазах. Я думал, что он прав, и больше тебя уже не увижу. Неужели не мог посвятить в планы прежде, чем опять устраивать представление? — добавил он мрачно, уперев свободную руку в бок.